Сучьим мамам посвящается. Что они из себя представляют...

Часть 1.
Хозяйка суки, которой только предстоит вязка. Тетка неопределенного возраста – от 18 в плюс бесконечность. С красными глазами, утомленными от изучения родословных, сравнивания фотографий претендентов на руку и хвост любимой девочки, выискивания потомков этих самых претендентов. Завсегдатай выставок. Тщательно следит за рингами кобелей, что-то отмечает в каталоге, бормоча под нос какие-то обрывки фраз. С завидным постоянством звонит своему ветеринару (она уже обязательно им обзавелась, а как же! Любимой девочке – все самое лучшее) с целью узнать, какой бы еще анализ сдать, чтоб уж точно быть уверенной, что любимая девочка здорова, готова к вязке на все 100%.
В это время хозяйка суки еще похожа на человека. Ненормальность выдают только эти глаза и маниакальные звонки ветеринару. Но… С приближением течки у любимой девочки разум начинает покидать нашу героиню. Утро у нее начинается… с ватного тампона, которым она промокает под хвостом у своей любимой девочки – может, началось? Затем эти манипуляции становятся чаще – ну когда ж ты, сука, потечешь? Сука, как вы поняли, это та самая любимая девочка. И вот – девочка, наконец, потекла и даже благополучно повязалась. Технические поднобности опускаем.

Часть 2.
Хозяйка повязанной суки. Та же самая тетка. В первые две недели она очень похожа на свою, возможно, беременную собаку – такая вся из себя загадочная, улыбающаяся чему-то своему, отвечающая на вопрос «так с кем вы повязались?» невпопад, словно не понимающая, чего, собственно, от нее хотят. В общем, обе ходят «в образе». Затем – затем эта тетка обвешивается сумками с провизией – девочка перестала кушать. Надо любимой девочке купить творожок обезжиренный, кефирчик обезжиренный, а еще – куриную грудку, мясушко хорошее. Тетка делается похожа на орангутанга с вытянутыми руками, ежедневно доставляющего домой новые и новые порции деликатесов для любимой девочки, у которой токсикоз, но которой очень нужны витамины. Сама же тетка начинает стремительно худеть, в то время, как ее девочка – ооооочень медленно полнеет. Ежедневно, по нескольку раз, тетка повторяет про себя мантру «Только не пропустуй! Девочка, родная, милая, любимая, пожалуйста, роди!»
Ко второй половине беременности тетка обзаводится знакомствами в ближайшей аптеке, чтобы потом отложить там все необходимые лекарства. Чем ближе мифический час Х, тем невменяемее делается тетка. Говорить с ней о чем-либо, кроме ее любимой девочки и приближающихся родов – бесполезно. Ее мысли – есть ли щенки? Сколько их? Стоит ли делать УЗИ? Семейство уже давно забыло, что такое убранная квартира. Квартира постепенно превращается в один сплошной вольер для щенков и больницу одновременно. Полкомнаты занимает вольер, а все остальные поверхности – подносы с полотенцами, тряпками, шприцами, лекарствами, ленточками для щенков. На самом видном месте – весы и большая тетрадь для записей. За пару-тройку дней до родов интерьер квартиры дополняется новыми деталями, тетка же…

Часть 3.
Хозяйка рожающей суки. Та же самая тетка. Глаза – безумные. Вид – измученный. Голова – немытая. Одежда – мятая. Постель – неубранная, т.к. ночи проходят в бдениях – а вдруг любимая девочка прямо сейчас родит? Зато днем – тетку периодически срубает. Ее завтрак, обед и ужин – это наскоро сделанный бутерброд и 50 грамм коньяка для храбрости и скрашивания ожидания, из переполненной пепельницы вываливается тридцать пятая недокуренная сигарета. Заранее найденный ветеринар уже не снимает трубку, т.к. тетка звонит по каждому пуку собаки. На кухонном столе в кучу свалены термометр, которым измеряют температуру в попе собаки, шоколадка – одна на двоих – на хозяйку и на собаку, немытая рюмка, чашка с остывшим кофе и недоеденный бутерброд. Домашние стараются этой парочки уже избегать, не тревожить, т.к. любимая девочка – вот-вот родит, а ее хозяйка – вместе с ней. А с рожающими – лучше не связываться.
На прогулку тетка со своей девочкой выходят в необычном виде – вместо сумки с лакомствами и игрушкой – за поясом висит чистое полотенце (единственный чистый предмет на тетке), если вдруг девочка надумает рожать прямо на улице. Куртка (если холодно) застегнута кое-как, штаны надены задом наперед. Летом – майка, она же ночнушка, тапочки на босу ногу, но непременно – чистое полотенце за поясом. Собака же при этой тетке выглядит намного достойнее – неспешно переваливается, благородно и гордо неся свое беременное тело до ближайшего газона и обратно.
И вот наступает час Х. Весь дом поднят по тревоге. Даже те, кто совершенно ничем не может помочь любимой девочке. Приехавший заранее ветеринар уже успел пообедать, самостоятельно приготовив себе еду из завалявшегося в недрах заморозки кусочка мяса для собаки и вялой картофелины, подремать на собачьей подстилочке (хозяйский диван занят родильным отделением для любимой девочки), выпить сто пятьдесят пятую чашку кофе.
Теперь – готовность номер один, общая боевая тревога и полный ахтунг! Любимая девочка рожает! Пока ветеринар спокойно и уверенно занимается своим делом, хозяйка пытается вникнуть в процесс, взвешивает новорожденных щенков, шипя на домашних, чтоб не вертелись под ногами и шли спать, дрожащими руками завязывает ленточки и молится, чтоб родилась Та Самая Сука (Кобель), ради которых вся эта бадяга и затевалась…
Но всему, даже родам, приходит конец. И начинаются будни.

Часть 4.
Хозяйка кормящей суки. Нет, теперь она уже заводчица.
Будни заводчика: срочно приму в дар недельный тираж любой очень многостраничной газеты. Содержание неважно. Важна толщина. С доставкой на мой дом. Очень срочно!
Выглядит эта тетка тоже шедеврально. В доме – грязь (правда, сдается, что кроме нее ее никто больше не видит), убраться некогда. Весь день – в лужах, кучах и корме. Она сама – неумытая, с грязной и нестриженой башкой, с какашками под ногтями и в носках, постоянно пахнущих мочой, т.к. в загон приходится заходить по сто раз в день. А в тапочках – нельзя! Надо, чтоб чисто. Иногда доходит, что можно и вообще босиком. Но только иногда. В ванной стойкий запах моющих средств, посреди коридора – таз и швабра, которой протираются и загон со щенками, и пол во всей квартире. На остальных поверхностях – месячный слой пыли.
В загоне – идеальная чистота, любимая девочка – всегда накормлена, выгуляна, обихожена. Щеночки – чистые, пахнущие детскими влажными салфетками. Сама же тетка – похожа на бомжа с ближайшей помойки. Домашние уехали кто куда – в отпуск, на дачу, к друзьям. Дома находиться нереально. Весь мир подчинен только им – любимой девочке и ее детям. Холодильник пуст, зато на балконе – батарея мешков с кормом для детей, для мамы, для щенков – в приданое.
Так проходят 2 недели, месяц, полтора, два… А потом – потом в один прекрасный (и одновременно грустный) момент вдруг выясняется, что все щенки – разъехались по новым домам. Любимая девочка – уже носится на выгуле вместе со старыми друзьями, забыв, что еще недавно она была Кормящей Матерью. Дома становится невыносимо тихо и пусто, у тетки откуда-то появляется куча свободного времени и ее одолевает тоска. Тоска – что все это закончилось, что жизнь – опять скучна и однообразна, как у всех нормальных людей. И что ей опять придется быть такой, как все. И только одна надежда ласкает ее сердце и разум – что через год-полтора все это можно повторить с самого начала.